Теория вероятностей
Если бы не случай, столица Черноземья потеряла бы, пожалуй, лучшего на сегодняшний день специалиста по лазерной коррекции зрения. О выборе профессии и не только — в интервью с Владимиром Подопригорой, заведующим отделением лазерной микрохирургии глаза «Воронежской офтальмологической клиники».
Текст: Валерия Боброва
Фото: Екатерина Медведева
MUAH: WOW-студия
Локация: Fotomania
— Владимир Сергеевич, ваше имя прочно ассоциируется с передовыми лазерными технологиями. Помните, как решили стать врачом-офтальмологом?
— Наверное, вы ждете красивую легенду (смеется). Всё просто: так сошлись звезды. Я учился в математическом классе. Геометрия и алгебра отскакивали у меня от зубов, черчение тоже шло на ура, поэтому по умолчанию выбор пал на строительный институт. В мае я досрочно сдал вступительные экзамены на «отлично» и, когда нам выдавали школьные аттестаты, уже был студентом «строяка». Впереди всё лето — отдыхай не хочу, но я вдруг понял, что математика мне надоела и архитектором себя не вижу. Стал размышлять, какую еще профессию могу освоить, разумеется, в престижном вузе. В итоге взял и поступил на лечебный факультет Воронежской медицинской академии (улыбается). Все 6 лет я получал общие знания и навыки, а ближе к выпуску задался вопросом, какая же специализация мне наиболее близка. Глаза — это очень сложный орган. Без возможности видеть наша жизнь существенно усложняется. Возвращение зрения мне показалось важным делом, поэтому я и решил стать офтальмологом.
— Как выглядел ваш профессиональный путь?
— Мне повезло, за два года ординатуры я провел достаточно операций, чтобы почувствовать себя уверенно. Спустя время после выпуска, я смог стать частью коллектива Воронежской областной офтальмологической клиники, где я и проходил ординатуру. Сначала вел амбулаторный прием, потом попал в лазерное отделение и стал специализироваться в хирургии. В 2004 году мы первыми в регионе получили аппарат для эксимерлазерной коррекции, и это было похоже на выход в открытый космос. Потом была частная клиника Воронежа, где я продолжил заниматься лазерной коррекцией зрения. Теперь вот, с начала 2019‑го, работаю здесь, в «Воронежской офтальмологической клинике».
— Как вы пришли работать в эту клинику?
— Меня пригласил учредитель этого центра. Он сразу показался мне человеком заинтересованным. К тому же предоставил уникальную возможность свободно выбирать оборудование для лазерной коррекции зрения. В итоге, как вы знаете, мы остановились на аппарате Amaris 1050 RS. Сейчас он считается самым быстрым и точным в мире. Более того, в перспективе на базе лазера можно будет внедрять новые технологии, направленные на улучшение зрения.
— Какие еще конкурентные преимущества есть у «Воронежской офтальмологической клиники»?
— На мой взгляд, высокопрофессиональный подход, новейшее оборудование и ряд частностей. К примеру, в клинике проводятся сложнейшие операции на сетчатке. Если речь идет о лазерных технологиях, то, мы можем «лечить» глазное яблоко изнутри. Более того, в клинике пациент может сдать анализы, необходимые для подобных манипуляций, и сэкономить много времени и сил. У нас есть коррекция зрения при помощи очков и контактных линз. На первом этаже клиники, около стойки регистрации, есть магазин оптики, где пациент может сразу подобрать нужную оправу. Наконец, нужно подчеркнуть, что клиника находится в собственном здании с просторной парковкой и отличной инженерной инфраструктурой. На мой взгляд, это важно и для врача, и для пациента.
— Сейчас нам доступно столько информации о клиниках, о диагнозах, побудило ли это людей чаще обращаться к офтальмологам?
— Вряд ли всё население страны бросилось заниматься профилактикой глазных заболеваний. Но по крайней мере пациенты стали более подготовленными. Врачу стало проще работать. Однако бывают разные случаи. Например, ты ставишь диагноз и советуешь прибегнуть к лазерной коррекции зрения в твоей клинике. Однако человек настаивает, что хочет пройти эту операцию в другом городе или даже стране. В такой ситуации я всегда на стороне пациента. Лазерная коррекция — это операция, она имеет свои стандартные риски, и лучше, чтобы пациент был спокоен. В том числе и за выбор клиники.
Мое главное достижение — это доверие пациентов, их радостные эмоции по окончании операции и контрольных осмотров. Иногда благодарности по прошествии лет.
— По вашим наблюдениям, какие офтальмологические заболевания характерны для людей 20 — 45 лет?
— Для молодежи — близорукость. Иногда она ведет к дополнительным проблемам, например, с сетчаткой. Для зрелых людей — пресбиопия, о ней я подробно рассказывал в прошлый раз. Однако, к примеру, мы не считаем близорукость серьезной болезнью. Это диагноз, который просто требует дополнительных способов коррекции. Среди редких заболеваний регулярно встречаются миопатия и ретробульбарный неврит. Причем здесь работает «закон парных случаев». Врач может долгое время не сталкиваться со случаями какой‑либо болезни, и вдруг к нему на прием приходят сразу несколько пациентов с таким диагнозом.
— Какие личные профессиональные достижения вы считаете главными?
— (задумался) У меня множество сертификатов, дипломов. В 2013 году я стал победителем регионального этапа в номинации «Офтальмология» и был признан «Лучшим офтальмологом» области. Сейчас для меня это внешняя атрибутика. Понимаете, лазерная коррекция — это невероятные эмоции. Ты чувствуешь себя немного волшебником. Еще недавно человек видел лишь силуэты, а сейчас способен через окно смотреть телевизор в доме напротив. Мое главное достижение — это доверие пациентов, их радостные эмоции по окончании операции и контрольных осмотров. Иногда благодарности по прошествии лет (улыбается).
— Какие планы у вас с «Воронежской офтальмологической клиникой»?
— Пока все силы отдаю на развитие лазерного направления. Уже созданы комфортные условия как для врача, так и для пациентов. Мы можем без спешки качественно работать с большим потоком людей. Заглядывая в далекое будущее, могу сказать, что планов много, но это уже другая история (улыбается).