Есть во взгляде Киры Найтли что-то трагичное и беззащитное, заставляющее задуматься о вечном, как и во взглядах ее героинь, которых она сознательно выбирает. Сейчас Кира — новая Анна Каренина.
В девять лет Кира одевалась под Курта Кобейна: мальчишеские широкие брюки и бесформенные свитера. Сегодня ее гардероб сменили женственные наряды, а в киноролях она отдает предпочтение сложным историческим героиням. Элизабет Беннет в картине «Гордость и предубеждение», герцогиня Джорджиана Кавендиш в одноименной исторической драме, Лара в «Докторе Живаго» и теперь вечная Анна Каренина. Кажется, что Кира сознательно стремится к таким ролям, словно пытаясь разобраться с их помощью в самой себе.
Кира родилась в британской театральной семье: отец — актер Уилл Найтли, мама — известный драматург Шарман Макдоналд. Уже в три года девочка заявила родителям, что ей необходим собственный агент. Тогда все восприняли это как шутку — семья доподлинно знала, насколько непроста судьба актера. Ее папа, например, был мало задействован в театре и подрабатывал таксистом. Но Кира не боялась трудностей, признавая: «Я из настоящей богемной британской семьи, так что с детства была готова ко всем «прелестям» творчества, когда то густо, то пусто».
Когда Кире исполнилось шесть лет, у нее появился собственный агент, в семь она уже дебютировала в фильме Royal Celebration в роли маленькой девочки. К одиннадцати в ее портфолио значилось участие в мини-телесериалах и телешоу, транслировавшихся по европейским каналам, а также небольшие роли в кино. Но впервые удача действительно улыбнулась ей благодаря сходству с Натали Портман. Джоржд Лукас искал двойника королевы Амидалы для фильма «Звездные войны: Эпизод I. Скрытая угроза», и Кира Найтли как никто подходила на эту роль. Более того, на съемочной площадке ей иногда приходилось подменять и саму Портман.
Сегодня мало кто осмелится сравнить двух этих непохожих актрис. На счету у Киры Найтли около 50 картин, ей 27, и она собирается сделать перерыв, чтобы пожить своей жизнью. Тем более, в мае она официально заявила о помолвке. Но пока это только слова — в начале января на экраны выходит «Анна Каренина» с Кирой в главной роли.
Кира, в вашей биографии снова появилась костюмная драма. Чем вас привлекают такие картины?
Я всегда любила историю. Мне интересно читать исторические книги, играть исторические роли… Все потому, что у меня возникает ощущение отстраненности от настоящего. Я попадаю в мир фантазий, который обожаю.
Что вас больше всего заинтересовало в книге?
Знаете, эта история очень современна. И сегодня, как и века назад, люди продолжают желать того, чего не могут получить, до сих пор сталкиваясь с социальными рамками и правилами, а также с неспособностью донести друг до друга свои эмоции. Анна — приятный человек, хоть и несовершенный, она взывает к нашей человечности. Мы видим в ней пороки, героизм, ужасающие эмоции. Ты начинаешь ей сопереживать и не можешь не узнать в ней себя.
Когда я перечитывала книгу прямо перед съемками, я поняла, что Анна великолепна, хоть и намного-намного темнее, чем мне показалось сначала. У меня действительно возник вопрос, героиня ли Анна Каренина или антагонист. Я уверена, что даже Толстой не мог сказать точно. «Анна Каренина» действительно стала для меня самым сложным проектом из всех, над которыми я работала. Я понимала, что мне нужно играть, не пытаясь сделать ее слишком хорошей.
Вы представляли себе во время съемок, каким получится фильм?
Нет, к тому же планы постоянно менялись. Сначала мы собирались ехать в Россию и снимать там. Мне, кстати, эта идея очень нравилась. Но потом появился бюджет, исходя из которого планы пришлось корректировать. Я думаю, Джо (Джо Райт — режиссер фильма. — Прим. ред.) все время ограничивали, и как раз эти ограничения сделали его невероятно креативным и у него возникла просто великолепная задумка — поместить место действия картины в театр, тем самым заставив работать и актерское, и зрительское воображение.
Это изменило ваш подход к игре?
Полностью. Поскольку мы не собирались делать натуралистичные съемки, я воспринимала все как какой-то фокус. Вокруг все было стилизовано, а эмоциональная реальность моей героини, между тем, должна была быть максимально достоверной. Боже, это очень трудно объяснить, как мне приходилось работать — я пыталась играть настоящую Анну в условной реальности фильма. Это был жутко напряженный процесс.
Смею предположить: у вас была с собой большая записная книжка с заметками о каждой сцене?
Да, конечно! Есть на свете такие везучие паршивцы, которые могут вот так просто взять и легко сыграть — и все! Но это точно не я! Никогда не могла сыграть роль без тщательной подготовки. Я интуитивно чувствую, получается у меня сцена или нет, но поскольку мне приходится заниматься своим осмыслением роли на глазах у всех, неудивительно, что я выгляжу как зубрилка. Если вы на это намекаете. Но это просто мой стиль работы. Мне нужно, чтобы все было четко расписано, я делаю много домашней работы.
А вот ваш партнер Арон Джонсон, который играет Вронского, как будто просто слоняется вокруг, а потом раз — и начинает играть.
Ну вот, он один из тех везучих паршивцев. Он просто звезда, и его стиль — полная противоположность моему. Со стороны его игра даже не выглядит работой, но он настолько эмоционально зрелый актер, что может позволить себе быть таким вот расслабленным. По-моему, он был очарователен, к тому же он как раз собирался в то время стать отцом во второй раз. В общем, он был очень крут.
Вы изучали исторический период так же тщательно, как и характер Анны?
Да, конечно. Мне это было просто необходимо. Если бы я этого не сделала, у меня возникла бы невероятная боязнь сцены. У меня она всегда присутствовала, но, как оказалось, я понятия не имела, что это такое, до дебюта на лондонской сцене в «Мизантропе» Мольера. Вот тогда я внезапно ощутила этот растущий во мне страх. А живая аудитория его только усиливала. И единственным способом побороть этот страх было отличное знание роли. Мне необходимо знать роль настолько хорошо, чтобы я могла повернуться к ней спиной и упасть назад в полной уверенности, что она меня подхватит.
Жаклин Дюрран делала для вас костюм в «Искуплении». В «Анне Карениной» вы тоже работали с ней. Помогли ли вам костюмы раскрыть роль героини?
Работы Жаклин чувственны и продуманны. Мы очень много работали над костюмами, приятно, что вы заметили. Это не просто красивые платья. Все костюмы Анны так или иначе отражают ее характер. К тому же в одной сцене на Анне бриллиантовое колье. На съемки нам предоставили его всего на пару часов. Привезли в сопровождении здоровенного охранника. Колье стоило 2 миллиона долларов. Мне так не хотелось с ним расставаться!
Да, драгоценности вам к лицу, так же как и меховая шапка.
Спасибо, я уже бывалый профессионал в ношении меховых шапок: я научилась носить их на съемках сериала «Доктор Живаго» в 2002. Но здесь все было по-другому. Меха Анны для меня символизировали то, что она душила себя этой мертвой материей, сама запирала себя в клетку.
Чем вы сейчас занимаетесь?
Я снимаюсь в Нижнем Ист-Сайде, в Нью-Йорке, с Марком Руффало — боже, он чудо! — и с Кэтрин Кинер, которая просто блистательна, не могу налюбоваться ею, учиться у нее можно бесконечно. Картина называется «Может ли песня спасти жизнь?», и она очень сильно отличается от «Анны Карениной»! Мы много импровизируем, что для меня, девушки, которая любит, чтобы все было выучено наизусть, очень страшно.
Да, и еще я там пою. Я говорила, что никогда больше не буду петь после Edge of Love, но здесь я попыталась. Это очень весело, на самом деле.
Ну, конечно, вы же выходите замуж за музыканта (объявлено о помолвке с клавишником инди-рок- группы Klaxons Джеймсом Райтоном).
О, да, я много времени провожу с группой, конечно! Мы еще не назначили день свадьбы, но мы никуда не торопимся. Правда в том, что я не знаю, чем мне заняться в свободное время, ведь после этих съемок в Нью-Йорке я наконец-то буду безработной.
Я думаю, вы будете заняты хождением по красным дорожкам и сбором наград за Анну Каренину, знаете ли. Вас не смущает такой вид деятельности?
Я не очень это люблю, правда. Я просто стараюсь быть честной, насколько это возможно, не открываясь полностью. В актрисе ведь должна быть какая-то загадка…
Текст: Анна Горюшкина Jason Solomons / The Observer / The Interview People
Фото: Greg Williams / Universal