В поисках мечты
Итак — Мечта… или — Мечты. Я должен чтото написать о ней или о них. У «Машины времени» — Мечты сбываются и не сбываются… И третьего не дано. Если бы я умел петь, я бы спел подругому — Мечты состариваются и не состариваются. Но это если бы я умел петь. То спел бы так.
Всё ли, что я называл и называю мечтой, таковой является на самом деле?
В детстве я мечтал о красной пожарной машине, и не получив её, перерос свою мечту и расстался с ней. Сегодня она мне уже не нужна. Разве это мечта — та, от которой сам же отказался?
Тогда же я мечтал не только о материальном и новогоднем, но и том, чтобы мама и папа были всегда молоды и жили вечно. Но с годами, познакомившись с физиологией и процессами старения, я понял, что это не мечта, а пусть сладкая, но утопия. Эта детская мечта живёт в отдельно взятом детском организме, и то не очень долгое время. А потом остаётся Сожаление, что это невозможно. Настоящая же Мечта не должна умирать, взрослеть и стариться вместе с тобой. Она должна манить, дразнить, давать возможность приблизиться к ней и снова убегать, уноситься, организовывать тебе очередной спринтерский забег в погоне за ней.
В юношестве я мечтал о любви, о девочке, девушке, женщине. Эта мечта, не без издержек, в виде «ушла к другому», «вызову на дуэль», «ну и дура», «сама ещё прибежит», эта мечта к зрелому возрасту у большинства успешно реализовалась, а значит, кончилась, перешла в другое качество — «быт заел», «что будем делать, как жить», «я люблю тебя, любимая», «я люблю тебя и нашего малыша, любимая», «ты мать, ты и решай». Не может Мечта закончиться, иначе она перестаёт быть Мечтой… Не может она утонуть в повседневности — она же Мечта!
Жизнь постоянно отсекала и забывала желания, страсти, маниакальные стремления, зависть, всё то многое, что принимал за Мечту. О некоторых сейчас даже и не вспомню. Про настоящую же Мечту забыть нельзя.
У Кульчитского строка: «Мечтатель, фантазёр, лентяй-завистник. Что? Пули в каску безопасней капель?». Как минимум четыре ипостаси псевдомечты.
Мечтатель — Манилов из гоголевских «Мёртвых душ», со своей Маниловщиной, мечтательно-бездеятельным отношением к окружающему.
Фантазёр — «Мишутка и Стасик сидели в саду на скамеечке и разговаривали. Только они разговаривали не просто, как другие ребята, а рассказывали друг другу разные небылицы…». Начало чудесных, феерических Носовских «Фантазёров». Кому в детстве не читали и кто в детстве не читал? Фантазёров, навевающих миру сон золотой… Но это уже «Безумцы» Беранже, что по сути одно и то же.
Завистник — мечтатель, преступивший криминальною границу, разделяющую два государства: Мечта и Зависть. Далеко ходить не надо. До Достоевского и его «Преступления и наказания».
Лентяй — это ещё ближе. На твоем же диване, в твоей же квартире, даже в тебе самом. У этого мечтателя давно приготовленный и хорошо отрепетированный монолог про то, что бросить бы всё, завалиться на диван, «Только детские книги читать, Только детские думы лелеять, Все большое далеко развеять, Из глубокой печали восстать». И главное, чтобы никто не трогал, а бухгалтер сам бы приходил к тебе на дом, а холодильник сам бы ходил в магазин и затаривался там едой. Это не Мечта — это одно из двух: или лень, или немощь.
Мечта всегда молода, свежа и остра. Да, она периодически рассыпается на мелкие квантовые частицы в виде маленьких «Мечт», которые настолько разные, что им никогда по законам физики не собраться в единое целое. Например, устав от нищенских актерских зарплат, мечтается о благополучии в зрелом возрасте для себя и благополучии для своих детей в будущем. А предвидя, что в ближайшие 50 лет в творческих профессиях кардинально ничего не изменится, мечтается о том, чтобы детей ещё и миновала «творческая чаша сея». Мечтается о деньгах. И кажется, что как раз за нимито покой, здоровье и успех. Но видя, как жрёт червь наживы некоторых коллег и отнимает последние остатки таланта, или наоборот заставляет их ужиться в одном человеке, превращая его в «гениального монстра», поневоле задумаешься — и это моя Мечта?!
Нет, Мечта это чтото другое, даже хоть напиши её с маленькой — мечта.
Мечта — если и вызывает зависть, то обязательно чистую, светлую, беззлобную и пушистую.
Мечта — если уж и несбыточна, то не абсурдна.
Мечта — должна быть полна сомнений, потому что тебе всё время кажется, что у тебя есть все основания приблизиться к ней, и каждый раз тебе не хватает чегото одного, чего у тебя никогда не появится. И ты это осознаешь. Но почти приблизившись, ты уже почти достиг. Если бы не это — почти.
Таким образом, моя единственная, настоящая, синяя (цвет мечты по грузинскому романтику Николазу Баратошвилли), невзрослеющая, вечно молодая, свежая и острая, вызывающая чистую зависть Мечта — это мечта о способности петь!
Не только слышать музыку внутри себя, но и петь. Поэтому я пою везде где только возможно — один дома, в ванной под душем, в лесу, на поляне, в машине, в транспорте. Я подпеваю «Ловцам жемчуга», Барбаре Стрейзанд, Рею Чарльзу и Шаде, Роллингам и Битлам, исполнителям Памирской музыки, ингушских напевов, виртуозам на африканских там-тамах и японских больших барабанах, и просто «Виртуозам Москвы». Я выступаю дуэтом с Крисом Норманом из «Смоуки», подпеваю Яну Гиллану и одновременно умудряюсь вести партию на гитаре за Ричи Блэкмором в «Дип Пепл». Я солирую в «Летучей мыши» и даже в «Танце с саблями». Всё это мой репертуар. Я выступал в театре La Scala и в Большом и Малом зале Московской консерватории, концертном зале «Россия», в «Карнеги-холл» в Нью-Йорке, в зале «Шайо» в Париже и в «Альберт- холле» в Лондоне.
У меня идеальный слух, я воспроизвожу точно так же, как слышу внутри себя. Кроме того, я композитор. Но это уже в свободное от основной работы время.
Жаль, что никто из вас всего этого не слышал… и не видел.
Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник Камиль Тукаев.